Комунальний заклад "Харківський ліцей №4 Харківської міської ради"

УТОМЛЕННЫЕ ЗНАНИЯМИ

Евгений ЗАРУДНЫЙ, кандидат философских наук, Харьков

Система нашего образования — если под системой понимать последовательность, структурированность, преемственность и пр. — демонстрирует известный парадокс. Достижения среднего образования, наиболее впечатляющие в ранние советские времена (ликбез, «мы не рабы, рабы немы», всеобщая грамотность и пр.), продолжают удивлять иностранцев и поныне. Закордонные визитеры справедливо удивляются, когда им демонстрируют знания наших школьников, — особенно если это не просто школа, а лицей или гимназия «с наворотами». Но стоит нашим школьным «вундеркиндам» попасть в объятия системы нашего в высшей степени традиционного высшего образования (простите за каламбур), как ситуация меняется на прямо противоположную: вместо зарубежных восторгов — непризнание дипломов, тотальная пересдача предметов, дискриминация в зарплате и т.д. С другой стороны, какой работодатель — что на Западе, что у нас (у нас тем более) — будет вспоминать, что выпускник Гарварда или Принстона не знал во время учебы в гарлемской школе принципы коперниканской системы или участников антигитлеровской коалиции. Парадокс получается. И неправильно было бы всю вину перекладывать на высшую школу — не без греха и школа средняя.

В течение некоторого времени я имел удовольствие учительствовать в приватной и весьма продвинутой школе, чьи авторские разработки в области преподавания иностранного языка даже отмечены дипломами Выставки достижений народного хозяйства иностранной же (правда, не той, что язык) державы. О дипломах я вспомнил, когда ученики одиннадцатого класса не поняли слова «плюрализм». Я настаивал на глубоком родстве этого русского слова с английским plural, каковое одиннадцатиклассники английской-то школы должны бы знать, упирал на их причастность к означенным дипломам, взывал к самолюбию ученика дипломированной методики — а они смеются. Методика — сама по себе, ученики — сами по себе. Озадаченный такой метафизической разорванностью, я обратился за разъяснениями к школьному сайту, который открывался — какая удача для философа! — страничкой «Наша философия». Читаю: «Разбудить в ребенке самосознание, являющееся основой в процессе самореализации личности, возможно лишь при обращенности педагогов с самых ранних лет обучения к духовным планам человека. Целенаправленное развитие не может не привести к саморефлексии…» (Как говорил по поводу сходной стилистики профессор Преображенский: «Кто на чем стоял? Потрудитесь излагать свои мысли яснее!» «Саморефлексия» — вообще какое-то «масло масляное»). Дальше — больше: «Это именно тот человек будущего, который катастрофически рассеян и малочислен в настоящем, в котором так нуждается наше переживающее тяжелые времена бездуховности общество» («человек рассеянный с улицы Бассейной» и есть человек будущего? Как понять острую нужду бездуховного общества в собственном настоящем?)… «Мы приглашаем мам и пап на уроки, чтобы они понимали, чем дышит их ребенок» (опасения неосновательные: школа расположена в лесопарковой зоне, воздух хороший).

Если так пишут на рекламной странице интернет-сайта продвинутой школы, можно только представить себе, как изъясняется таковой автор — он же учитель — в штатной, не рекламной ситуации. Вот вам ответ на вопрос: «А учителя кто?».

Вся эта новомодная методо- психо-педагогическая заумь, будь даже она изложена грамотным языком, гроша ломаного не стоит (разве что для кандидатской диссертации). Ибо давно известно: «Начало мудрости — страх Господень». Справедливая во времена библейские, максима актуальна и поныне.

С самыми добрыми чувствами вспоминаю своих учителей Светлану Ивановну Бабич и Ефима Моисеевича Квичко. Покойная ныне Светлана Ивановна олицетворяла собой Закон: справедливая, невозмутимая и — грозная. Когда заслуженная учительница УССР нацеливалась своим автоматическим пером на клетки журнала, выбирая «жертву», тишина в классе начинала звенеть. Под ее фирменным взглядом самый разухабистый и задорный хулиган блеял кроткой овечкой; на ее уроках самый последний двоечник мог заслужить пятерку, а самая круглая отличница — двойку. Что важно и принципиально — заслужить исключительно знаниями.

Проживающий ныне в Соединенных Штатах Ефим Моисеевич хотя заслуженным и не был, предмет тоже знал отлично. Знаменит же был (и памятен нам по сей день) своей удивительной человечностью. Когда нужно было знать, в каком порядке лежат билеты на экзамене по биологии — мы бежали к Ефиму; когда завуч отчитывал за длинную прическу, мы плакались на плече учителя. Но! Дети — существа жестокие: ох и издевались же мы над нашим человечным физиком!

Какой тип учителя предпочтителен в нынешней школе? Думаю, все же первый. Научение требует жертв, и жертвовать приходится человечностью. Dura lex, sed lex. Категорически следует предостеречь от соблазнительных попыток совместить в себе обе манеры поведения, разнеся их во времени: на вылазке — отец родной, в классе — олимпийский громовержец. Такое может даже и разорвать детскую душу. Закон и человечность, lex и humanitas нужно разнести «в пространстве», создав в школах что-то наподобие института тьюторов.

Вопрос второй: «А учим что?» Прочитав ответы на экзаменационные билеты по биологии за девятый класс и заверив семью, что нахожусь в здравом уме и твердой памяти, я совершенно определенно сказал своей дочери, что даже за единицу по означенному предмету она не услышит от меня ни единого слова упрека. А прочитал я следующее: «Їх легко розпізнати за такими ознаками: корінь характеризується первинним ростом і наявністю судинно-волокнистого пучка радіального типу, луб не має луб’яної паренхіми та утворений лише ситовидними трубками та клітинами-супутниками, лінія в судинно-волокнистому пучку між ксилемою і флоемою дугоподібна». Понятно, почему отвисает американская челюсть, когда американские уши, привыкшие слышать подобное в университетской, как минимум, аудитории, слышат это из уст ученика девятого класса. Но для каких целей беднягу так натаскали — специально для заокеанских визитеров-ревизоров? Когда узнаешь, что благодаря суперметодике гимназисты-лицеисты знают биологию (химию, экономику etc.) на уровне второго курса института, хочется спросить: а что они будут делать на этом самом втором курсе?

Наша школа, по-моему, плохо понимает, что такое время (история), а равно — и что такое единство исторического и логического. За этими абстрактными дефинициями скрыта печально- конкретная действительность. Во втором классе мой ребенок осваивал счет посредством обобщения двоичной, четверичной, восьмеричной, двенадцатеричной систем счета. Вообще говоря, логически все правильно: груша, яблоко, слива — фрукт и т.д., но ведь исторически человек (если не учит специально), кроме десятеричной, ничего не знает. Мне — выпускнику физтеха — приходилось очень напрягаться, чтобы перемножить два на два в двенадцатеричной системе, а восьмилетняя кроха делала это весьма лихо — нам повезло с учительницей, да и учебник был неплохой. Вот только зачем это? По прошествии нескольких лет вопрос: «Сколько будет дважды два в двенадцатеричной системе?» в лучшем случае начисто освобождает детские глаза от намеков на какую-либо мыслительную деятельность, в худшем — можно даже и нарваться на обидную для любящего отца грубость.

В изучении литературы ситуация обратная. Если исторически Гомер предшествовал Дж. Лондону, то отсюда почему- то делается вывод, что и учить Гомера следует в первом классе, а Лондона — в десятом. Но ведь детство человечества не тождественно детству ребенка, и учить литературные шедевры нужно в обратной последовательности! Про Гарри Поттера и Властелина колец — в пятом классе, про Крошку Цахеса и Повелителя блох — не раньше десятого. Как можно «изучать» Данте в девятом классе? Да его вообще не нужно учить в школе!

Знания, полученные в школе, должны укладываться как камни пирамиды: каждый последующий камень имеет своей основой предыдущий. Десять, а теперь двенадцать лет отводятся именно для этого великого строительства, а не для бессмысленного нагромождения циклопического «вала» знаний. В этом смысле идеальным объектом изучения являются языки (родной, иностранные, математика — как язык науки, языки программирования). «Камни» же под названием «паренхима», «Илиада», «двенадцатеричная система счета» и пр. оказываются разбросанными по пустыне детской памяти и совершенно бесполезны для возведения какой бы то ни было конструкции в будущем. Потерянное время, утраченные возможности.

Языки, естество- и обществознание (интегральные курсы, включающие в себя физику, химию, географию, биологию, экономику), детская (sic!) литература и художественная — с фильмами, книгами, картинами — история. И, конечно, факультативы по выбору — такой должна быть школьная программа для «человека ныне рассеянного». Дабы не стал «с улицы Бассейной»: «Прибежал он на перрон, сел в отцепленный вагон // сундуки и чемоданы рассовал он под диваны // сел в углу перед окном и заснул спокойным сном». Поезд цивилизации умчался вперед, а мы сидим в отцепленном вагоне на глухом полустанке и пребываем в сладких грезах относительно своего образования — лучшего в мире.

Если образование у нас вот уже три четверти века хронически самое лучшее (а руководители — до недавнего времени — так просто гении), то почему же мы хронически бедные? И это не смешно, это — грустно.

№76, п'ятниця, 25 квітня 2003

http://www.day.kiev.ua/18749/